«Искусство коснется жизни»: стареющий фермер добавляет новое измерение в свое служение

Грузовое пространство фургона GMC Ральфа Вона 2000 года выпуска украшено произведениями искусства. За окном — один из его огородов перед вегетацией этого года. Изображения автора.

Райз Фавн, Джорджия . В прошлом году я ехал с женой, когда странное зрелище нарушило монотонность сельской местности № 157. Яркие краски народного искусства покрывали дом, переливаясь во двор, где лежали большие кресты, покрытые светоотражающими материалами.

Я припарковался на посыпанной гравием дороге. Ральф Вон, одетый в рваную, испачканную рубашку-пуловер, с лохматыми седо-каштановыми волосами, торчащими по бокам широкополой шляпы, пригласил нас войти. Стены и потолки его дома-студии были украшены произведениями искусства. Комментарии Вона были столь же обильны, как и его искусство.

«Здесь тысячи историй», - сказал он.

Вскоре мы поняли, что это, возможно, не преувеличение.

Вон повидал множество работ, множество служений задолго до того, как искусство вошло в его жизнь. Он быстро говорит о спасении, исполнении своих видений, символике своего искусства, чудесных исцелениях (в том числе и своих собственных), выращивании овощей, чтобы обеспечить свою семью и нуждающихся, своей долгой борьбе с операцией по борьбе с наркотиками по соседству, своих консультациях и пожертвованиях наркозависимые от помощи и другие, а также его посещения церквей с пением, некоторые из которых были посвящены обращению со змеями. Эти темы пронизаны обличительными речами по поводу злоупотребления метамфетамином и алкоголем, фармацевтических компаний, абортов, безудержной лени и ожирения, а также неспособности правительства, церкви и общества исправить эти ошибки.

Так что да, Вон может показаться сельской версией Иеремии с угла улицы. Но это еще не все: щедрый художник и фермер с необыкновенной трудовой этикой. Старый добрый мальчик, с которым ты бы не отказался выпить пива, будь он пьющим человеком.

«Большинство людей находят его странным, но для меня он очарователен!» написала Джейн Хортон, отвечая на мой вопрос после того, как она опубликовала сообщение на странице Вона в Facebook. Она ходила в школу с его детьми, уехала и вернулась семь лет назад.

Как и она, я почувствовал что-то настоящее. Даже если изложение его свидетельств и видений носило чрезмерный характер, искусство, служение, самопожертвование его спартанского образа жизни, неутомимый труд жилистого 82-летнего человека с широкой улыбкой – все это заслуживало второго визита мой дом в Атланте.

Rising Fawn расположен на горе Лукаут, длинной формации в Аппалачах, проходящей от северо-востока Алабамы через Джорджию до Чаттануги, штат Теннеси. В ее население, составляющее 3500 человек, входят Вон и члены семьи, которые живут на своих 12 акрах, где они выращивают овощи и кур. Имя «Восходящий олень» происходит от имени вождя индейцев чероки, который, согласно обычаю, назвал своего ребенка в честь первого предмета, увиденного после его рождения. В его случае это красота олененка, который на рассвете встает с постели и убегает.

Этот образ контрастирует с уродливой реальностью этого района. Rising Fawn находится в округе Дейд, самом северо-западном уголке Джорджии. Это один из худших округов штата по злоупотреблению опиоидами и инфекциям, вызванным инъекционным употреблением наркотиков. Наркоторговля в регионе настолько плоха, что в 1990 году была создана специальная группа по борьбе с наркотиками судебного округа Лукаут-Маунтин.

Вон и его семья были свидетелями наркокультуры своими глазами на протяжении почти четырех десятилетий. Прилегающее к нему имущество, входившее в то же семейное наследство, контролировалось племянником и принадлежало другому родственнику. Родственники содержали лабораторию по производству метамфетамина, выращивали марихуану и продавали таблетки. В последующие годы «мы имели дело с теми, кто приезжал сюда маленькими детьми на велосипедах и трехколесных велосипедах», - сказал он.

Его семья молилась, давала советы тем, кто хотел слушать, и сотрудничала с правоохранительными органами. «Мы имели дело с вертолетными налетами», — сказал Вон. «Имею дело с ищейками, преследующими этих парней». Временами ему казалось, что система уголовного правосудия больше заинтересована в денежном залоге под залог, часто в размере 1500 или 2000 долларов за штуку, чем в окончательном прекращении преступной деятельности.

Тереза ​​Вон, дочь Ральфа, вспомнила случай, когда ее маленькая дочь помогала мужу Терезы с работой на ферме. «Я фермерская девочка», — сказала дочь мальчику из соседнего дома, который тусовался с ней.